Имя Андрея Лысенкова давно на слуху у воскресенских любителей поэтического слова. Любовь к рифме началась еще в детстве, но это не было банальным увлечением. Уже в юношестве его стихи удивляли своим многообразием. В этих строчках мог найти себе отдушину и почитатель лирики, и философ, и читатель с отличным чувством юмора. Не удивительно, что в 19 лет Андрей был принят в Союз писателей России. Сегодня в его активе публикации в различных антологиях, альманахах, литературных журналах. Он награжден рядом литературных наград, среди которых, к примеру, и Золотая Есенинская медаль, и медаль им. Евгения Зубова.

Наша беседа с Андреем состоялась накануне выхода в свет его новой книги «Високосный век».

- Начнем с анекдотичной ситуации: свои стихи Ваш отец, Виктор Иванович Лысенков – один из мэтров воскресенского литературного сообщества, подписывал именем Андрей...

- Об этом мне рассказал сам отец (смеется). Причем у истории есть и обратный вариант. После моих публикаций в газете знакомые рассказывали отцу, что читали его стихи, спрашивали, когда ждать новых произведений. Раньше нас путали часто, я воспринимаю это с юмором. Несмотря на то, что отец всегда активно публиковал свои работы, мысли взять псевдоним никогда не возникало: фамилия у меня вполне подходящая.

- С понятием литературное творчество Вы познакомились рано, еще в дошкольном возрасте.

- Я отлично помню такую историю из детства. Воспитательница в детском саду поручила выучить стихи к какому-то утреннику. Я наотрез отказался от чужих стихов и сказал, что буду читать свои. Воспитательница удивилась, но выслушала и даже записала мои вирши. Только вот на празднике мой дебют почему-то не состоялся.

В младших классах школы была самиздатовская книжка с моими первыми стихами. Обычный лист формата А4 сложенный вдвое. Эту реликвию я сохранил. Были еще мои стихи, которые печатались на школьных плакатах, а еще сказки.

Что же касается первой серьезной публикации, то она состоялась в 11 лет в нашей районной газете.

- Откуда страсть складывать слова в строки, искать рифмы?

- Оглядываясь назад, все же в первую очередь вспоминаю историю из детского сада. А еще со школьной скамьи была потребность читать книги. Не скажу, что я «глотал» одно произведение за другим. Просто у отца большая библиотека, и я выбирал произведения для себя по цветастому корешку. Взгляд останавливался на приключенческих романах, детективах. А чуть раньше – сказки. У нас в семье была отличная традиция чтения на ночь. Эти первые книги я потом перечитывал уже с удовольствием сам.

- Когда пришло осознание того, что работа со словом – это не забава, а всерьез?

- Меня очень вдохновила первая публикация в «районке». Это не школьная газета, не самиздат – появилась потребность напечататься еще. Захватило меня творчество именно тогда и до сих пор не отпускает.

У каждого свой стиль общения: кто-то просто встречается и узнает, как дела. А я разговариваю со всеми своими стихами. Я был стеснительным парнем, а высказаться хотелось непременно. Слово мне в этом очень помогло, ведь я искал читателя, собеседника. Каждое стихотворение – это мой диалог с читателем.

- Ваш первый критик, конечно же, отец?

- Не только. И мать, и отец – мои самые строгие критики. Их влияние на меня огромно. Папа большое внимание уделял техническим моментам. При этом не уставал повторять, чтобы я больше читал. Он в первую очередь обращал внимание на то, чтобы в стихах не было «заезженных» образов, фраз. А мама критиковала композицию, требовала полнее раскрыть тему.

- Виктор Иванович Лысенков дружил с замечательным поэтом Константином Яковлевичем Ваншенкиным, который с теплотой отзывался о твоих стихах.

- Мне лично пообщаться с Константином Яковлевичем, к сожалению, не удалось. А отец с ним достаточно оживленно переписывался. Однажды он отправил на суд знаменитого писателя подборку моих стихотворений. Потом пришел вполне благожелательный ответ, но, главное, в письме было немало критических замечаний, которыми я до сих пор руководствуюсь. Это не был разбор отдельных произведений, а общий взгляд на творчество юного автора. Среди пожеланий звучало «больше читать, искать свои образы, быть строже к рифме, ведь она украшает стихотворение, быть требовательным к себе». Константин Яковлевич – очень требовательный критик.

- В Воскресенске пишущих людей в 1999 году связало литературное объединение...

- Не могу сказать точно, был ли я на первом заседании, но скоро стал их завсегдатаем. Мне было очень интересно. Общаясь с творческими людьми, я нередко забывал про разницу в возрасте. Разумеется, я читал свои новые стихи. Слышал отклики собратьев по поэтическому цеху. Мне очень помогли в начале творческого пути Иван Павлович Родионов, Леонид Анфиногенович Дудин, Марина Николаевна Кабанова, Вячеслав Иванович Самарцев. Александр Мефодьевич Супруненко – в то время составитель «Литературной страницы», тоже был очень требовательным, немало критических замечаний от него я услышал. 

- За чередой публикаций в газетах, журналах, альманахах пришел и черед первой книги.

- Я всерьез занялся доработкой стихотворений. Все, что вошло в сборник «Искушение светотенью» – это то, что было мной написано к моменту издания книги. Я стремился, чтобы у читателя не возникало ненужных вопросов при знакомстве с книгой. К тому же, я старался быть требовательным к себе и с технической точки зрения. Процесс оформления издания оказался не проще: долго и мучительно подбиралась обложка, вносились исправления. У Марины Кабановой есть замечательные строки: «Стихи рождаются, как дети».... Это был действительно ребенок! Отдано много сил, и я радовался дебютной книге.

- Что вдохновляло Вас на стихи? Наверное, немало читателей вспомнят «Часть жизни» с эпиграфом из песни известной рок-группы «Scorpions».

- Что касается стихотворения «Часть жизни», то особой истории его создания и нет. Одна строфа «позвала» за собой другую. Музыка меня действительно вдохновляла. Дело в том, что в школе мне с большим трудом давался английский язык. Учебник и правила не помогали. Помогла музыка – «Beatles», «Queen», «Scorpions». Я пропускал через себя музыкальную гармонию, и с удивлением обнаружил, что дело сдвинулось с мертвой точки. 

- Здесь истоки интереса к переводам?

- В детстве была книга английского писателя Спайка Миллигана. Очень интересные стихи, но в память не меньше мне врезались слова переводчика в предисловии. Основной смысл был в том, что книга, которую читатель держит сейчас в руках – это скорее художественный пересказ. Ведь если взяться досконально передать слова автора, то зачастую может выйти бессмыслица. Перевод – это своего рода игра, как футбол, волейбол. Вот и выходит, что надо играть по правилам автора, на гол в свои ворота ответить результативно и надо, конечно, не победить, а свести поединок вничью, но ни в коем случае не проигрывать с крупным счетом. Этими тезисами из предисловия детской книги я и руководствуюсь при работе с болгарской поэзией. Нельзя все перевести дословно. Да и, несмотря на родство народов, языков, говорим мы по-другому. Надо, чтобы мысли автора поняли и в России.

- Но вернемся к Вашему творчеству. Только-только вышла из печати новая книга «Високосный век». Необычное название.

- Имя книге дало стихотворение.  Услышав слово «високосный», люди торопятся добавить «год». Если взять за точку отсчета моего творчества 2000 год, то это начало века. Но не только. Раз в 400 лет новый век открывает високосный год. Выходит, что мы свидетели високосного века, следующий будет только в 2400 году. Такая получилась игра слов. В сборник вошли как новые стихи, так и уже знакомые читателю. Часть тех, что перешли из первой книги, серьезно переработаны.

- Когда воскресенцы смогут познакомиться с книгой?

- Точная дата презентации книги еще не определена, но, думаю, что в конце сентября или в октябре приглашу любителей поэзии, чтобы представить «Високосный век».

Беседовал Сергей Глебов

Газета "Куйбышевец" 04.09.2015.

Стихи Андрея Лысенкова на нашем сайте.